Мнение ключевского о павле 1. Эпоха Павла I в русской исторической науке

Анастасия ГОЛОВАТЕНКО

Павел Первый: самодур или реформатор?

Правление Павла Петровича длилось всего пять лет, но за этот небольшой срок наметились весьма серьезные изменения во внешней и внутренней политике России, в аппарате управления, в социальной сфере. Причины весьма противоречивых и незавершенных преобразований 1796-1801 гг. порой сводят к стремлению императора всё делать наперекор матери, но вряд ли так можно объяснить реформирование армии, отмену привилегий дворян и горожан, установление нового порядка престолонаследия, неоднозначные перемены во внешнеполитических ориентациях и т.д.
Царствование Павла, на первый взгляд, выбивалось из общего течения русской истории XVIII столетия; обозначился разрыв с предшествующей традицией - разрыв, во многом объяснимый новыми условиями, новыми вызовами времени, и внешними, и внутренними. Существует, однако, вполне очевидная преемственная связь между деятельностью Павла и Петра Великого. Многие историки - вслед за Ключевским - говорят и о другой линии преемственности, протянутой из павловского времени в XIX столетие.

Как в историографии, так и в общественном сознании Павел часто предстает человеком капризным, взбалмошным, не знающим, чего он хочет. Любовь к мундирам и плац-парадам, анекдоты, в невыгодном свете рисующие последнего российского правителя XVIII столетия, мнения политических оппонентов и недоброжелателей порой заслоняют реальные стремления и свершения Павла Петровича.
Пожалуй, сын Екатерины Второй и впрямь был самодуром (кстати, самодурство в тех или иных формах было присуще многим вельможам и государственным деятелям второй половины XVIII в.). Но можно ли объяснять политику монарха лишь его своеволием и своенравием? Неужели все пять лет своего правления Павел только и делал, что потакал собственным прихотям? Или все-таки самодержец, несмотря на капризы и причуды, учитывал реальные потребности страны и пытался решать стоявшие перед государством задачи?
Чтобы ответить на поставленные вопросы, необходимо сначала вспомнить, как воспринималось царствование Павла Петровича современниками и потомками.

Очень многие подданные Павла Петровича недолюбливали своего монарха, чьи непредсказуемые или непривычные действия раздражали, смущали, таили в себе угрозу устоявшемуся порядку, а значит, и личному благополучию. Конечно, были и люди, обласканные Павлом, и возвращенные из опалы; были чиновники, бескорыстно радевшие о пользе отечества и верившие, что новый император сумеет добиться преуспеяния России и утвердить ее достойное место в раздираемой противоречиями и войнами Европе. Однако большинство представителей образованных классов предпочитали жить по старинке и, полагая, что от добра добра не ищут, воспринимали нарочитый отказ от традиций екатерининского правления как опасный эксперимент. Опасность персонифицировалась в императоре, и именно этим можно объяснить, что смерть Павла, по многочисленным свидетельствам, почти ни у кого не вызвала сожаления. Мало кто тогда сумел понять, что за гротескными проявлениями царственного самодурства и шокирующими антиекатерининскими декларациями скрывалось стремление - может быть, не вполне осознанное, интуитивное - по-новому управлять страной, столкнувшейся с ранее неизвестными проблемами.
В начале XIX в. появились мемуарные сочинения о Павле Петровиче и его царствовании. Эти источники весьма интересны, но в большинстве своем отмечены печатью личных пристрастий (что вообще свойственно воспоминаниям очевидцев и участников событий); авторы подобных сочинений, созданных при сыновьях Павла, проявляли понятную осторожность и тщательно обходили наиболее скользкие (и наиболее важные для понимания смысла царствования) темы.
Попытки осмысления происходившего в России на рубеже XVIII-XIX вв. были предприняты позже, в 1830-1840-х гг. На мой взгляд, здесь можно говорить именно о попытках, а не о выверенных выводах или обоснованных гипотезах. Это понятно: во-первых, в те годы многие источники, доступные позднейшим историкам, были еще неизвестны; во-вторых, исследователи воспринимали павловское время как нечто, имеющее отношение к политической конъюнктуре; в третьих, еще не сформировалась методология изысканий, позволяющая анализировать факты, а не просто фиксировать их последовательность или использовать материал для иллюстрации излюбленной концепции, для нравственного воспитания читателя и для тому подобных чуждых науке целей. Поэтому не удивительно, что в тогдашних сочинениях историков описание преобладало над анализом.
Не стоит забывать и о таких факторах, как необходимость учитывать официальный взгляд на недавнюю историю и существование цензуры. Давать нелицеприятные оценки политике монарха было не принято, и вплоть до реформ Александра Освободителя даже небезопасно. Многие авторы предпочитали рассказывать о жизни Павла до восшествия на престол или ограничиваться повествованием о парадно-официальной составляющей деятельности императора - в духе дворцовой хроники.
Впрочем, цензурные притеснения не стоит преувеличивать. Многим историческим писателям и мыслителям николаевской поры удавалось публиковать сочинения, весьма далекие от прославления царствующего монарха и его предков. Достаточно упомянуть хотя бы славянофилов, позволявших себе в журнальных статьях критически оценивать отечественную историю.

Понятно, что либерализация цензуры в 1860-е гг., а затем и высочайше дарованная в 1905 г. свобода слова способствовали появлению работ, авторы которых могли высказывать свои суждения без оглядки на общепринятые и официально одобренные оценки. Вероятно, исследованию противоречивого царствования Павла Петровича еще больше способствовало становление отечественной исторической традиции, представленной в конце XIX в. уже не отдельными именами ученых, ощущавших себя первооткрывателями российских древностей, а научными школами.
Особо следует сказать о том, как оценивал павловское царствование в.О.Ключевский. В «Курсе русской истории» он пишет, что «император Павел I был первый царь, в некоторых актах которого как будто проглянуло новое направление, новые идеи». Павловское пятилетие, по мнению историка, «органически связано как протест - с прошедшим, а как первый неудачный опыт новой политики - с будущим».
Главной задачей Павла Петровича Ключевский считает борьбу с сословными привилегиями, результатом этой борьбы во имя «порядка, дисциплины и равенства» - «торжество бюрократии, канцелярии».
Высоко оценивая павловский указ о престолонаследии, Ключевский отнюдь не идеализирует императора, а порой, на мой взгляд, даже чересчур строг к нему. Основной недостаток правления видится в том, что Павел Петрович создавал «учреждения без идей». Характеризуя мотивы преобразований, Ключевский подчеркивает, что осуществлявшиеся на рубеже XVIII-XIX вв. планы возникали «из недобрых источников, либо из превратного политического понимания, либо из личных мотивов».
Может быть, предложенный Ключевским анализ деяний Павла и не вполне безупречен, но историк создает весьма интересную концепцию царствования - концепцию, повлиявшую на многие исследования последующего времени. Правда, написанные в начале ХХ в. работы, посвященные павловскому пятилетию и личности императора чаще всего отличались тенденциозностью. К противоречивому явлению пытались подходить с заранее приготовленными мерками и аршинами (чего неизменно избегал Ключевский), поэтому целостной системы оценок, вписанных в исторический контекст, не возникало.
Тем не менее некоторые из изданных в царствование Николая II книг о Павле Петровиче и его правлении представляют несомненный интерес. Упомянем хотя бы изыскания Н.К.Шильдера (1901) и К.Валишевского (1908). В их работах ведется детальный рассказ о жизни императора, о его деяниях. Отбор фактов кажется, однако, несколько предвзятым.
В оппозиционной литературе утвердилось мнение о Павле как о человеке капризном, непредсказуемом в поступках, торопливом в решениях. Вновь и вновь повторяли, что главной целью императора было отрицание предыдущего царствования. Очернять и распекать политику Павла стало хорошим тоном.

В советское время крупных исследований, посвященных павловскому времени, почти не появлялось. Император плохо вписывался в марксистские схемы, в соответствии с которыми ему полагалось быть защитником инетересов господствующего класса и угнетателем трудового народа.
Лишь на исходе советской эпохи естественный интерес историков к яркой личности и к полной противоречиями эпохе приводит к появлению работ, авторы которых не довольствуются унаследованными от предшественников стереотипами, а сремятся разобраться в реальном смысле происходившего в промежуток, отделяющий блестящий екатерининский век от «дней Александровых прекрасного начала».
Выходят исследования Эйдельмана и Сорокина. Н.Я.Эйдельман развивает в своем труде мысль о рыцарстве императора, а правление Павла называет непросвещенным абсолютизмом. Ю.А.Сорокин пишет о том, что Павел проводил политику, вполне естественную для абсолютного монарха , а средства, им выбранные, вполне оправдывались стоявшими перед страной задачами.
Среди исследований последних лет наиболее интересна, на мой взгляд, монография Скоробогатова «Павел Первый в российской исторической литературе». Автор выделяет основные этапы истории изучения личности и деятельности Павла, подробно рассматривает взгляды своих предшественников.
Итак, в науке до сих пор не сложилось единого, общепринятого взгляда на царствование, разделившее два века отечественной истории. В рамках небольшой газетной статьи, конечно, невозможно ответить на вопросы, поставленные в историографии. Это и не является моей задачей. Я хотела бы лишь напомнить некоторые факты, позволяющие говорить о правлении Павла Первого не как о курьезе, а как об интересном опыте реформирования страны - хотя и не слишком успешном, но важном для понимания возможностей самодержавной власти.

Во внутренней политике Павла можно выделить несколько основных направлений, в которых проявились преобразовательные устремления монарха. Это, прежде всего, реформа государственного управления, перемены в сословной системе империи и модернизация армии.
Павел изменил функции Сената, что было связано с общей реорганизацией центрального и местного управления. Были восстановлены некоторые коллегии, упраздненные Екатериной. Император считал необходимым преобразовывать их в министерства, дабы заменить коллективную ответственность личной. Эта задуманная Павлом реформа была завершена уже в следующее царствование.
Следует упомянуть и о том, что в 1797 г. император создал Министерство уделов , ведавшее царским доменом. Совершенствование управления обширными императорскими вотчинами можно рассматривать как один из шагов к решению крестьянского вопроса (конечно, при этом не следует преувеличивать значение этого шага; регламентация повинностей одной категории земледельцев лишь намечала путь к обретению крестьянами нового правового статуса).
Административно-территориальное деление государства также подверглось изменениям. Вместо существовавших ранее пятидесяти губерний была образована сорок одна. Прибалтийским землям и Малороссии были возвращены органы местного самоуправления.
Точно так же, как не существует единого мнения о личности Павла, нет и общепринятой оценки его преобразований. Обычно историки отмечают стремление императора к централизации управления и укреплению императорской власти (тезис, на мой взгляд, совершенно верный), однако мало кто пытается объяснить, как такая политика согласуется с дарованием известной автономии национальным окраинам. Чаще всего это очевидное - на первый взгляд - противоречие толкуется как проявление непоследовательности императора.
Действительно, Павел далеко не всегда педантично придерживался раз избранного пути. На мой взгляд, это свидетельствует скорее о способности проводить гибкую политику, чем о пресловутом самодурстве. Павел часто не просчитывал последствия своих действий (об этом пишут почти все исследователи), однако в политике ведь существуют не только рациональные факторы. В переломной ситуации рубежа двух столетий решение любых внешне- и внутриполитических задач нередко требовало и интуитивных шагов, и неожиданных для современников решений.
У Павла была своя программа, но такая, которая подвергалась постоянным изменениям. Порой император действовал импульсивно, спонтанно реагируя на ситуацию. Но при этом всегда имелся в виду некоторый идеал . Понятно, что достижение идеала невозможно в рамках точных политических расчетов и здравого смысла, а, с другой стороны, практическая политика не может основываться только на представлениях правителя о должном. Приходится считаться с реалиями.
Павел, верно оценивая многие насущные задачи государства (упрочение центральной власти, ограничение дворянского произвола, улучшение положения крепостных, утверждение России на европейской арене как самостоятельной силы и т.д.), смотрел на эти задачи через призму несколько романтической веры в благотворность ценностей, сложившихся в рыцарские времена.
Пассеистические мечты о западноевропейском средневековье парадоксальным образом вплетались в социальную ткань российской действительности. Павлу казалось (и не без оснований), что дворянин-крепостник, злоупотребляющий сословными вольностями и уклоняющийся от служения государству, - фигура малополезная. Ограничение своеволия помещиков было реальной задачей власти - но эта задача причудливо соединялась с надеждой на то, что полуобразованный русский барин может превратиться в бескорыстного вассала, служащего интересам трона и страны.
Возможно, именно в подобных противоречиях следует искать причины двойственности многих павловских реформ (например, реформы судебной, в рамках которой самым неожиданным образом сочетались попытки преодолеть косность и мздоимство вершителей правосудия со стремлением решить эту задачу на основе традиции, восходящей чуть ли не к Людовику Святому).
Пожалуй, одним из наиболее значимых преобразований павловского пятилетия стало сокращение дворянских привилегий. Павел обязал дворян служить в армии; для перехода из армии на гражданскую службу требовалось специальное разрешение. Помимо этого при Павле возобновилась практика телесных наказаний для всех сословий.
Несколько изменился и статус крепостных крестьян. Вступив на престол, Павел приказал всем крестьянам присягнуть себе (до этого такая практика не существовала). Это было воспринято как шаг к ослаблению крепостного права. Правильность такого предположения подтверждают дальнейшие постановления: запрет на продажу безземельных крестьян с аукциона, манифест о трехдневной барщине (1797).
Особое внимание император уделял реформированию армии. Многие историки видят смысл преобразований в том, что Павел хотел воспроизвести прусскую модель на русской почве. Но подражание западным образцам касалось по преимуществу внешних проявлений (введение прусской формы и т.п.). Участившиеся при Павле парады и смотры, вероятно, и впрямь не способствовали повышению боеспособности армии, но не следует забывать, что император требовал от офицеров не только безупречной строевой подготовки, но и освоения накопленного в ходе беспрерывных европейских войн 1790-х годов боевого опыта.
Одним из главных постановлений, изданных Павлом, был указ о престолонаследии, устанавливавший передачу трона по наследству строго по мужской линии, от отца к сыну или, при отсутствии такового, к следующему по старшинству брату.

Сочетание идеализма и реалистического взгляда на вещи, импульсивности и умения заботиться о государственных интересах России проявилось и во внешней политике Павла Первого.
Первоначально император ратовал за невмешательство в дела революционной Франции. Но в победах войск Директории Павел увидел угрозу своему идеалу сослужения монарха и подданных во имя установления твердого и справедливого порядка. Царь решил, что вмешательство России в европейские дела способно предотвратить эту угрозу, и наша страна активно поддержала антифранцузскую коалицию.
В 1799 г. русско-австрийская армия под командованием Суворова весьма успешно действовала в Италии (победы на реках Адде и Требии, при Новии); в то же время были освобождены Ионические острова. Однако извлечь выгоду из успешной кампании смогли лишь союзники России.
Героический переход Суворова через Альпы оказался практически бессмысленным. Результаты кампаний 1798-1799 гг. разочаровали Павла. Желание Англии воевать на континенте силами других держав, равно как и захват британцами Мальты (российский император возглавлял рыцарский орден, главная резиденция которого находилась на этом острове), привели к разрыву с Англией. Здесь романтические представления о справедливой политике вновь соединились с заботами об интересах своей страны.
Неожиданно для многих Россия пошла на сближение с Францией, чему способствовали перемены в этой стране. Павел весьма прозорливо увидел в установлении власти первого консула признак отказа от антимонархической тенденции Французской революции и счел возможным заключить союз с недавним врагом.
Вряд ли в таком резком повороте можно усмотреть, как это часто делают, результат поспешного эмоционального решения. Возможно, что Павлом двигала и обида на англичан, но в решении поддержать Наполеона присутствовал трезвый расчет: русский монарх увидел в изменении внутреннего строя Франции залог ее усиления и предпочел дружить с первым консулом, нуждавшимся в союзниках, а не с эгоистичными легитимными правителями.
В таком контексте и бесславно прекращенный уже в следующее царствование поход в Индию нельзя однозначно трактовать как авантюру. Авантюризм, несомненно, был присущ Павлу, как и всякому склонному к романтическому восприятию действительности человеку, но русский император всё же проявлял и способность учитывать реальное соотношение сил.

Итак, Павел был заинтересован не только в укреплении своей личной власти, но и в усилении всей державы. Для него было совершенно неприемлемо реформирование государства екатерининскими методами. Император воспринимал либерализм матери как нечто опасное. Естественно, Павел не хотел повторения пугачевщины, а именно политику Екатерины он считал причиной и предпосылкой разрушительного восстания.
Реформы Павла проводились скорее по тем же методам, согласно которым действовал в свое время Петр Великий. Самодержавная крепкая власть являлась инструментом реформирования. Значит, чтобы подготовить базу для преобразований, было необходимо власть укрепить.
Екатерина правила Российской империей в течении 34 лет. Она неизменно опиралась на дворян, жертвуя ради этой опоры многими своими излюбленными политическими идеями. Павел не хотел идти таким путем, не хотел поступаться представлениями о том, как должна выглядеть страна. Для достижения своих целей он должен был дворян обесправить .
Аристократия стала слишком независимой, и ее подчинение монарху оказалось номинальным. Необходимо было ослабить влияние придворных, гвардейских офицеров, дворян вообще на государственную политику. Павел начал с ужесточения правил несения службы, отменив многие привилегии сословия. Представляется, что он не сумел найти достаточно действенного способа для обуздания столичной аристократии, и «борьба с дворянством» осталась незавершенной.
Введение трехдневной барщины было скорее продиктовано стремлением умерить злоупотребления землевладельцев, а не заботой о крестьянах. Но эта мера не сыграла отводившейся ей роли, так как обойти предписания верховной власти было совсем не сложно. Отметим также, что Павла заботило и экономическое процветание страны, в основе которого лежало стабильное развитие и крестьянского, и помещичьего хозяйства.
Результаты применения указа, регламентировавшего барщину, вряд ли были очень ощутимыми. Исчерпывающих статистических данных у нас нет, но можно констатировать, что сельское хозяйство России при Павле по крайней мере не пришло в упадок - несмотря на выявившуюся уже неэффективность основанного на крепостном праве землепользования. Об этом косвенно свидетельствуют данные об экспорте зерна.
В чем-то Павел подготовил базу для последующих реформ Александра I, Николая I и, может быть, даже для Великих реформ Александра II. Во всяком случае, методы проведения преобразований - если не учитывать действительно присущее Павлу самодурство (порой, кстати, полезное при самодержавном строе), суховатое визионерство Александра I, печальный идеализм Николая II, уверенную целеустремленность Александра II - методы эти схожи: реформа сверху.
Политику Павла вполне можно назвать гибкой, так как он обычно поступал в соответствии с ситуацией. Порой ему даже удавалось весьма точно предугадывать дальнейший ход дел.
Немаловажное значение в деятельности Павла имела его социальная политика. Император стремился сохранить многообразие сословного строя, подчинив усилия всех единой цели - укреплению империи. Отсюда с неизбежностью следовало имеющее много аналогий в отечественной истории равное бесправие подданных, не исключавшее, впрочем, реальных преимуществ дворянства.
Павел, наверное, и хотел бы опереться в своей деятельности на представителей образованных классов, но опереться было не на кого. Его правление было слишком недолгим, чтобы обзавестись сторонниками преобразований, подобных «птенцам гнезда Петрова».
Павел, как всякий легитимный монарх, резко выступал против Французской революции. Но это не помешало ему вступить в союз с Францией (правда, уже с Наполеоном, а не с Директорией). Позже, в 1801-1802 гг., Австрии и Англии тоже пришлось замириться с Францией; это доказывает, что интуиция не подвела Павла.
Преобразовательная деятельность Павла если и не была четко продумана, то, во всяком случае, не диктовалась ни прихотью, ни блажью. У Павла были вполне определенные цели. Эти цели, да и средства их достижения, были не слишком привычны, но в них ощутима логика.
Так или иначе, склонный к самодурству и неудобный для очень многих своих подданных монарх пытался - на свой лад - переделать страну, обеспечив стабильность ее развития в постоянно изменяющемся пространстве новой европейской истории. Далеко не во всем Павел преуспел, но его политика, порой двойственная и противоречивая, оказалась не вовсе бессмысленной. Россия вышла из XVIII столетия, и преемники Павла занялись - тоже с переменным успехом - обустройством державы.

Краткая библиография

Валишевский К. Сын Великой Екатерины. М., 1990.
Казанцев С.М. О политическом режиме Российской империи в 1796-1801 гг. / Вестник Ленинградского государственного университета. Экономика. Философия. Право. 1980. Вып. 1.
Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М., 1992.
Ключевский в.О. Курс русской истории // Сочинения: В 9 т. Т. V. М., 1989.
Оболенский г. Император Павел I. М., 2000.
Песков А.М. Павел I. М., 2000.
Сергеев в.И. Павел I. Ростов н/Д, 1999.
Скоробогатов А.В. Павел Первый в российской исторической литературе. Казань, 1998.
Сорокин Ю.А. Павел I // Вопросы истории. 1989. № 11.
Шильдер Н.К. Император Павел Первый. М., 1996.
Эйдельман Н.Я. Грань веков. М., 1986.

Изучение довольно краткого, но важного для истории Российского государства периода правления императора невозможно без обращения к воспоминаниям современников событий. Именно мемуары стали той базой, благодаря которой изначально сформировался образ императора в отечественной исторической литературе, причем преимущественно негативный.

Мемуары о Павле I, массовая публикация которых началась на рубеже XIX-XX вв., послужили толчком к созданию первых наиболее полных исторических трудов, в которых рассматривались личность и деятельность монарха. В настоящее время современная российская историография об императоре Павле I пополняется, в большинстве своем, за счет произведений научно-популярной литературы. В конце 1990-х - начале 2000-х гг. вышли в свет книги В.И. Сергеева (Сергеев В.И. Павел I. Ростов-наДону, 1999), Г.Л. Оболенского (Оболенский Г.Л. Император Павел I. М., 2000), А.Н. Боханова (Боханов А.Н. Павел I. М., 2010), Е.И. Карасевой (Карасева Е.И. Божий царь Павел I Петрович Романов. Царское дело. СПб., 2010) и других авторов. Но в то же время постсоветский период развития отечественной исторической науки положил начало новому рассмотрению личности и деятельности Павла I. Монографии Ю.А. Сорокина и А.В. Скоробогатова, посвященные Павлу I, - это те работы, которые вновь пробудили научный интерес к фигуре императора. Заслуживает внимания и работа А.М. Пескова «Павел I», которую можно также отнести к научной литературе.

Эти историки привлекли большое количество исторических источников, в том числе и воспоминания современников о Павле Петровиче. Так, по нашим подсчетам, в монографии Ю.А. Сорокина «Павел I: личность и судьба» было использовано 74 текста мемуарной литературы, в работе А.В. Скоробогатова «Цесаревич Павел Петрович: политический дискурс и социальная практика» - 82, а в труде А.М. Пескова «Павел I» - 52. В работе Ю.А. Сорокина «Павел I: личность и судьба», изданной в 1996 г., используется широкий спектр мемуарной литературы, как отечественной, так и зарубежной. О значимости исследования воспоминаний для автора свидетельствует тот факт, что этому виду источников в монографии посвящена отдельная глава. Ю.А.

Сорокин разделяет мемуары по группам авторов, а также выделяет наиболее известные из них. Например, историк выделяет мемуары чиновников и государственных деятелей, военных, придворных, воспоминания иностранцев, в разное время посетивших Россию, но не состоявших на русской службе, и записки людей, живших позже описываемых в них событий и повествующих о судьбе современников Павла I (Сорокин Ю.А. Указ. соч. С. 127-128). Историк, помимо описания некоторых мемуаристов и их профессии, упомянул также, когда были опубликованы мемуары и в каких изданиях. Историк пытается объяснить то или иное отношение автора к императору.

Так, негативное отношение Ф.Ф. Вигеля к монарху Ю.А. Сорокин объясняет прежде всего личными качествами мемуариста, такими как болезненное самолюбие, цинизм и зависть (Сорокин Ю.А. Указ. соч. Омск, 1996. С. 128). В описании мемуаров в труде Ю.А. Сорокина видно, что историк разделяет данные тексты на несколько подгрупп. Например, по словам ученого, существуют мемуары, где автор не просто перечисляет события или личностные характеристики императора, а еще и объясняет причины и мотивы такого поведения. Таковыми, по мнению историка, являются воспоминания А.Н. Вельяминова-Зернова и Ф.Н. Голицына (Сорокин Ю.А. Указ. соч. Омск, 1996. С. 129). Работа А.В. Скоробогатова «Цесаревич Павел Петрович: политический дискурс и социальная практика» вышла в свет в 2005 г. В ней подробно освещены проблемы воспитания и формирования личности Павла I, в чем, по мнению автора, немаловажную роль сыграл граф Н.И. Панин (Скоробогатов Указ. соч. С. 80). В центре исследования А.В. Скоробогатова оказалась проблема формирования

Павла I как политического деятеля. Затронул историк и пребывание наследника в Гатчине, что стало неотъемлемой частью рассмотрения периода ожидания восшествия на престол (Скоробогатов Указ. соч. С. 195-207). В этом контексте важной частью исследования стал анализ мемуарной литературы. В частности, А.В. Скоробогатов рассматривает отношение Павла Петровича к революциям и пытается таким образом объяснить, откуда взялась боязнь революционных идей и борьба со всем французским.

В этой связи автор приводит слова немецкого мемуариста А. Коцебу об отношении Павла Петровича к казни Людовика XVI, который писал, что новость об этом событии заставила глубоко задуматься наследника престола о судьбе любого монарха, которого собственный народ сегодня может восхвалять, а завтра не спасти от смерти (Скоробогатов Указ. соч. С. 106-107). Еще одной работой, в которой автор привлек большое количество мемуаров, является работа А.М. Пескова «Павел I». Цитируемые автором воспоминания охватывают довольно большое количество аспектов, которые ученый пытается анализировать. Помимо личности государя, А.М. Песков рассматривает первые действия Павла I как императора, внешнюю политику России в 1796-1801 гг., а также события 11 марта 1801 г. Его работа, вопреки названию, не привязана только к личности императора. Труд А.М. Пескова хотя и носит во многом научно-популярный характер, о чем говорит включение книги в цикл «Жизнь замечательных людей», но, тем не менее, имеет признаки научной литературы, например, в ней присутствует ссылочный аппарат.

Автор не проводит анализ мемуаров, не уделяет должного внимания их авторам и мотивам написания. Отличительная черта данной работы - обилие цитат, причем довольно объемных. Например, при описании черт характера Павла I Песков приводит цитату мемуариста Н.А. Саблукова, где тот называет императора «добродетельным и ненавидящим распутство» (Песков А.М. Указ. соч. С. 48). Наиболее востребованный круг мемуаров в перечисленных работах довольно предсказуем. Они встречаются на страницах крупнейших русских исторических журналов - «Русская старина» и «Русский архив».

Чаще всего это воспоминания авторов, вышедших из военной среды, - Н.А. Саблукова, Н.О. Котлубицкого, Л.Л. Беннигсена, Э. фон Веделя, Ф.П. Лубяновского. Также следует отметить, что ни один труд не обходится без использования мемуаров А. Коцебу, А. Чарторыйского, Д.Х. Ливен. Стоит отметить, что воспоминания всех групп авторов, перечисленных Ю.А. Сорокиным, используются также в трудах А.В. Скоробогатова и А.М. Пескова. Тем не менее, разный подход к оценке личности и деятельности Павла I определил специфику использования мемуаров в указанных монографиях. Таким образом, мемуары в трудах современных российских историков, занимающихся изучением периода правления императора Павла I, являются одним из основных источников для изучения личности и деятельности монарха. В то же время следует учесть, что авторы монографий используют разное количество мемуаров в своих работах. Кроме того, не во всех работах имеется детальный анализ мемуарной литературы.

Так, в работе Ю.А. Сорокина подробно рассматривается комплекс текстов, использованных историком, в то время как в труде А.В. Скоробогатова описанию использованных воспоминаний отводится мало внимания - лишь во введении, при описании использованных источников и литературы, можно встретить упоминание о том, что мемуары в монографии используются. Отсутствует описание мемуарной литературы и в работе А.М. Пескова. Рассматриваемые труды ученых носят разный характер. К примеру, монография Ю.А. Сорокина посвящена личности и судьбе императора Павла I, А.В. Скоробогатова - наследнику престола Павлу Петровичу, а работа А.М. Пескова охватывает практически все периоды жизни Павла I. В то же время очевидное сходство всех работ проявляется в том, что во всех работах основной акцент сделан на использовании наиболее известных и востребованных в исторической литературе мемуаров.

павел император военный реформа

Необходимо отметить особенность деятельности Павла: за 100 лет от начала царствования Петра 12 дворянских дворов получили княжеское и графское достоинство; Павел же отличается и в этом направлении -- за четыре года правления он создал пять новых княжеских фамилий и 22 графские.

В государственной деятельности Павел допускал несуразности, а иногда и перегибы. Павел приказал майору К.Ф. Толю изготовить модель Санкт-Петербурга так, чтобы не только все улицы, площади, но и фасады всех домов и даже их вид со двора были представлены с буквальной геометрической точностью. Он запретил слова «клуб», «совет», «представители», «гражданин», «отечество». Издал указ, в котором определялось, во сколько часов жители города должны гасить свет в своих домах. Через обер-полицмейстера Павел запрещал танцевать вальс, носить широкие и большие букли, бакенбарды. Устанавливал цвета воротников, обшлагов, женских сюртуков и т. д. Павел, имея православие, берет под покровительство Мальтийский рыцарский Орден, не подумав, что объединение католиков подчинено Папе Римскому. Сразу же в Петербурге появились мальтийские кавалеры, кресты и орден св. Иоанна Иерусалимского.

Многие современники Павла I пишут о весьма справедливом отношении его к простым солдатам. Якобы он любил солдат, и любили они его. Якобы если бы удалось при перевороте 11 марта 1801 года императору бежать, то он свое спасение нашел бы именно в солдатской среде. Как же совместить факты солдатских мучений, шагистику, экзекуции при Павле I с такой благосклонностью и любовью к ним? В царствование Павла I действительно улучшилось продовольственное снабжение солдат, приказывалось при каждом случае щедро выдавать мясо и водку, довольствие отпускалось точно в срок, запрещено было офицерам обворовывать солдат и присваивать то, что принадлежало им. При Екатерине II в армии наблюдались большие злоупотребления, безответственность за судьбы солдатские. Многие рекруты погибали от голода по дороге к месту службы, их довольствие присваивал себе сопровождающий офицер. Павел решил покончить с такими безобразиями, строго наказывая офицеров-грабителей. Павел I предпринял ряд эффективных мер к уравнению наказаний низших и высших чинов армии. Рукоприкладство, сечение солдат, которые процветали при Екатерине II, сохраняются и при Павле I, но при этом офицеров стали наказывать гораздо строже. За все павловское время Аудиториат оформил 287 солдатских дел, а офицерских -- 495.

Отмечая «любовь» Павла к солдатам, ни в коей мере не надо полагать, что при этом императоре им жилось легко.

Продолжались побеги из армии, треть разбираемых дел приходилась именно на них. При Павле солдат мучили, приговаривали к казни, наказывали кнутом, ссылали на каторжные работы. Одновременно были созданы военно-сиротские дома на 1000 мальчиков и 250 девочек, расширена сеть солдатских школ. Было объявлено, что по окончании срока службы солдаты становятся однодворцами, получая по 15 десятин в Саратовской губернии и по 100 рублей на обзаведение (подъемные). Офицерская жизнь за царствование Павла 1 ухудшилась, их наказывали, оскорбляли, даже били при рядовых; нижние чины при Павле практически жаловались на высшие. При этом сам император во многих случаях проявлял крайность. Однажды Павел, увидев денщика, несшего шубу и шпагу офицера, распорядился этого офицера немедленно перевести в рядовые, а солдата -- в офицеры. Гвардия, притесняемые им гвардейские офицеры не простили Павлу I отнятой у них воли: "При Екатерине мы думали только о том, чтобы ездить в театры, общества, ходили во фраках, а теперь с утра до вечера сидели на полковом дворе и учили нас всех, как рекрутов".

Многие примеры чудачества императора породили немало злых шуток по его поводу. Поговаривали, что Павел I принадлежал к дегенератам второй степени, с наклонностями к переходу в душевную болезнь в форме бреда преследования. Необходимо отметить, что среди лиц, заинтересованных в распространении слухов о душевной болезни Павла I, была Екатерина II. Изыскивая разные причины передачи престола внуку, а не сыну, она часто в своем узком императорском кругу говорила о плохом характере, жестокости, дурных качествах сына. Вплоть до своей смерти она всем старалась преподнести Павла как душевнобольного человека, впадающего в психические крайности, безрассудство и глупость. Он был вполне здоров.

Крутые повороты во внешней и внутренней политике, отмена многих привилегий дворян, кривотолки о законности престолонаследия Павлом вызвали большое недовольство дворянства. Складывается первый заговор против Павла в 1797--1799 годах. В нем участвовали: наследник Александр, его жена Елизавета Алексеевна, А. Чарторыйский, Н.Н. Новосильцев, П.А. Строганов, В.П. Кочубей. На своих тайных, хорошо законспирированных собраниях эта группа обсуждала политические дела в стране, искала лучшие формы и методы их переустройства. Были составлены два документа: секретный «манифест» о будущем конституционном устройстве России (Чарторыйский в 1797 г.) и затем Безбородки -- «О потребностях империи Российской». Однако к 1799 году члены этого заговора попадают в опалу, высылаются за границу. Павла стали преследовать подозрения, что его сыновья недостаточно ему преданы, что его жена желает царствовать вместо него.

В 1800 году организуется новый, второй заговор, в который входили: Н.П. Панин -- сын известного генерала П.И. Панина, племянник второго Панина -- Никиты; Ольга Александровна Жеребцова, родная сестра фаворита Екатерины II Зубова; дипломат лорд Витворт; затем число участников увеличивается, подключаются адмирал Иосиф де Рибас, Иван Муравьев, П.А. Пален, Уваров, Депрерадович, Волконский, Талызин, Вяземский, Татаринов, Мансуров, Кутузов, Зубовы, Яшвиль, Беннигсон и др.

Эта группа устанавливает тайные контакты с наследником Александром, особенно активно проявлял себя в этом Пален. Разрабатывается проект, план, обсуждаются все обстоятельства переворота. Этот заговор был разгадан самим Павлом, и он принимает меры к укреплению царского двора. Подозрения Павла о подготовке дворцового переворота усилились, он становится еще более осторожным и недоверчивым. Заговор тем временем зрел, и остановить его уже было трудно, «бикфордов шнур был уже зажжен, и пламя уверенно продвигалось к месту взрыва». Убийство императора планировалось сначала на день Пасхи 1801 года -- 24 марта, затем перенесли на 15-е, потом решили ускорить события. Перенесение даты убийства на 11 марта было сделано по решению Александра и связано, по-видимому, с назначением 3-го батальона Семеновского полка для несения главного караула в Михайловском замке.

В советский период правлению Павла I уделялось неоправданно мало внимания. Оно рассматривалось скорее как кратковременный и притом нетипичный эпизод российской истории между более связанными друг с другом царствованиями Екатерины II и Александра I. Между тем именно при нем возникли некоторые тенденции, получившие развитие в правление сыновей Павла - Александра I и Николая I (например, курс на постепенное улучшение положения крестьян или курс на дальнейшую централизацию государственного управления).

Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы помочь преподавателю истории разобраться в противоречиях политики Павла I и более систематизированно и доступно изложить этот материал на уроке. Мы должны подойти к ответу на главный вопрос: кем же был Павел I - полусумасшедшим тираном или неудавшимся реформатором?

В отечественной историографии существуют две противоположные, по сути, оценки павловского царствования.

Тон первому направлению задал В.О. Ключевский, резко негативно оценивший деятельность Павла, назвавший ее капризами сумасшедшего: "все содержание этого царствования - не более чем политические анекдоты". Его позицию разделял известный историк охранительного направления Н. К. Шильдер, определявший павловские мероприятия как "бесцельные, случайные и вредные для истинно государственных интересов России, приведшие все отрасли государственного управления в неописуемый беспорядок".

В исследованиях большинства авторов дореволюционного периода Павел предстает больным, ненормальным человеком. Вся его политика - это прихоть больного воображения, поэтому говорить о каких-либо последовательных принципах не приходится. Эта точка зрения с небольшими модификациями господствовала и в советской историографии.

Начало разработке другой концепции павловского царствования положил Д.А. Милютин - будущий военный министр, отметивший положительное значение административных и военных преобразований Павла. Точку зрения Д.А. Милютина, основываясь на источниках, отстаивал и П.Н. Буцинский. В наиболее же законченном виде концепция позитивной оценки царствования Павла I представлена в работах М.В. Клочкова, уделившего особое внимание социальному аспекту политики императора. У Клочкова Павел предстает царем-реформатором, посвятившим себя неравной борьбе с дворянскими привилегиями и много сделавшим для улучшения положения крестьян. По мнению автора, именно из-за этого Павел и был убит.

К более умеренной позиции склонялись Д. Кобеко и Е.С. Шумигорский. Их работы основаны на изучении огромного массива источников и потому не потеряли научного значения. Большой исследовательский интерес представляют также работы Н.Я.Эйдельмана. По их мнению, Павел имел четкую программу действий, главной целью которой была своего рода превентивная борьба с надвигающейся революцией. Однако негативные черты характера Павла не позволили добиться успеха и даже, напротив, привели к обратному результату.

Английская карикатура на Павла I

Известие о смерти Павла вызвало с трудом сдерживаемое ликование на улицах обеих столиц. «Умолк рёв Норда сиповатый, Закрылся грозный, страшный взгляд», - писал в те дни Державин. По воспоминаниям Вигеля, генералы, доставившие весть в Москву на Вербной неделе, «всех встречающихся как будто взорами поздравляли и приветствовали»:

Это одно из тех воспоминаний, которых время никогда истребить не может: немая, всеобщая радость, освещаемая ярким весенним солнцем. Возвратившись домой, я никак не мог добиться толку: знакомые беспрестанно приезжали и уезжали, все говорили в одно время, все обнимались, как в день Светлого воскресенья; ни слова о покойном, чтобы и минутно не помрачить сердечного веселия, которое горело во всех глазах; ни слова о прошедшем, все о настоящем и будущем. Сей день, столь вожделенный для всех, казался вестовщикам и вестовщицам особенно благополучным: везде принимали их с отверстыми объятиями.

Записки Ф. Вигеля

Официальной причиной гибели Павла I был объявлен апоплексический удар. Хотя причастность сыновей к заговору не была доказана, изучение правления Павла Петровича в первой половине XIX века не поощрялось. Компрометирующие заговорщиков материалы были уничтожены . «У нас нет даже краткого, фактического обозрения павловского периода русской истории: анекдот в этом случае оттеснил историю» - сетовал в начале XX века историк С. В. Шумигорский. Обстоятельства гибели императора, впрочем, не представляли большой тайны; сцену убийства в Михайловском замке запечатлел Пушкин в юношеской оде «Вольность».

Восприятие Павла потомками весьма неоднозначно. В дореволюционной, а потом и советской историографии выпячивались такие стороны его правления, как мелочная до абсурда регламентация быта подданных и репрессии против дворян за самые незначительные оплошности. За ним закрепилась репутация самодура, тирана и деспота . В оде «Вольность» Пушкин называет его «увенчанным злодеем».

С другой стороны, предпринимались попытки (особенно во второй половине XX века) подчеркнуть его рыцарственность и обострённое чувство справедливости («романтик на троне», «Русский Гамлет»), которое выражалось в равном неприятии придворного лицемерия екатерининской эпохи и кровожадного якобинства. Есть сведения, что накануне Февральской революции православная церковь готовила материалы для канонизации Павла . В начале 2000-х годов даже раздавались голоса за канонизацию Павла .

В современных исследованиях, посвящённых изучению механизма формирования исторической памяти российского общества, подчеркивается, что Павел I не вписан ни в один идеологически стройный образ русской истории .

Семья

Портрет Павла I с семьёй (1800)

Павел I был дважды женат:

• 1-я жена (c 10 октября 1773, Санкт-Петербург): Наталья Алексеевна (1755-1776), урожд. принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская, дочь Людвига IX, ландграфа Гессен-Дармштадтского. Умерла при родах с младенцем.

• 2-я жена (с 7 октября 1776, Санкт-Петербург): Мария Фёдоровна (1759-1828), урожд. принцесса София Доротея Вюртембергская, дочь Фридриха II Евгения, герцога Вюртембергского. У Павла I и Марии Федоровны было 10 детей:
• Александр I (1777-1825) - цесаревич, а затем Император Всероссийский с 12 марта 1801 года.
• Константин Павлович (1779-1831) - цесаревич (с 1799 года) и великий князь, наместник польский в Варшаве.
• Александра Павловна (1783-1801) - палатина венгерская
• Елена Павловна (1784-1803) - герцогиня Мекленбург-Шверинская (1799-1803)
• Мария Павловна (1786-1859) - великая герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская
• Екатерина Павловна (1788-1819) - 2-я королева-консорт Вюртемберга
• Ольга Павловна (1792-1795) - умерла в возрасте 2-х лет
• Анна Павловна (1795-1865) - королева-консорт Нидерландов
• Николай I (1796-1855) - Император Всероссийский с 14 декабря 1825 года
• Михаил Павлович (1798-1849) - военный, основатель первого в России Артиллерийского училища.

Внебрачные дети:

• Великий, Семён Афанасьевич (1772-1794) - от Софьи Степановны Ушаковой (1746-1803).
• Марфа Павловна Мусина-Юрьева (1801-1803) - предположительно, от Любови Багарат.