Философские мысли. Философия поступка Философские афоризмы и мудрые высказывания для статуса

Трактат "К философии поступка"

Трактат "К философии поступка" может рассматриваться как введение в "первую философию" Бахтина, из которого видно, что основополагающий вопрос бахтинской философии - это событие бытия, онтологическим условием которого является способ бытия человека, а ведущий вопрос - это человеческое событие с точки зрения его воплощения, т.е. бытия в мире с другими. В связи, с чем ведущую роль приобретает понятие поступка, который есть не что иное, как событие в аспекте его воплощения.

Обращаясь к Бахтину, в философии которого ответственность выступает основополагающим феноменом, определяющим как раз нравственный характер его "первой философии", мы, прежде всего, отмечаем более радикальное развитие тезисов в трактате "К философии поступка", по сравнению с другими трудами.

По Бахтину, ответственный способ бытия предполагает совершение поступков на основании признания своего не-алиби в бытии. Это значит, что принятие на себя ответственности за свое бытие всегда имеет в виду другого (других). Итак, поскольку ответственный способ бытия закрепляется в конкретном поступке, структурированном отношением к другому, другой является 1) соучастником и 2) потенциальным свидетелем такого самоудостоверения.

Не что иное, как воплощение человеческого события в мире, в мире с другими, является первостепенным основанием к тому, чтобы фундаментальная онтология была проработана как этика. "Быть ответственным" в плане воплощения и, следовательно, в перспективе жизненного мира, означает способность "ответить за себя. Этика жизненного мира определяется тогда дилеммой, может или нет человек в бытии друг с другом "отвечать за себя". Для Бахтина это не некий вторичный уровень тематизации, а анализ человеческого события в аспекте его воплощения, или - более специально - философия поступка. Ответственный способ бытия в силу воплощения события означает вместе с признанием своего не-алиби в бытии - "бросанием себя на самую свою собственную способность стать виновным" 5 - способность отвечать за себя в бытии с другими. Таким образом, изначальный феномен ответственности открывается в своем этическом содержании в соответствии с определением человеческого события как события, т.е. когда мы начинаем анализировать человеческое событие с точки зрения его воплощенности в мире с другими. В известном смысле ответственность как этическое понятие - это эпифеномен события с другими.

Таким образом, с точки зрения порядка обоснования, не этика направляет и определяет пути "первой философии" Бахтина, а сама философия события открывает исходное этическое измерение. Которое (используя выражение Бахтина) есть "условие возможности для "морально" доброго и злого, т.е. для морали вообще и ее фактично возможных видообразований" 6

Возникает вопрос об этической трактовке способа бытия: что значит быть безответственно? Вопрос о безответственном способе бытия упирается в вопрос о повседневном бытии друг с другом, которое хотя и идентифицируется как несобственное, однако не может трактоваться как этически негативное согласно основоположениям экзистенциальной аналитики. Из этого вытекает, что этическая интерпретация ответственного способа бытия должна предполагать принципиальное различение несобственного - в смысле безответственного - способа бытия и повседневного бытия друг с другом. Таким образом, в философии поступка Бахтина выступает пара ответственного и безответственного. Соответствующий последнему способ бытия Бахтин называет самозванством. Это такой способ бытия, при котором поступки человека не удостоверяются его ответственностью, т.е. не основываются на признании своего не-алиби в бытии. Ответственность и самозванство в таком случае не равноисходные, но равновозможные способы бытия, этическое значение которых определяется бытием друг с другом в мире.

Повседневность как таковая не является сущностным определением этически негативного способа бытия. Бахтин рассматривает повседневность как нередуцируемый способ человеческого бытия как бытия в мире с другими. "В жизни, - пишет он, - я приобщен к быту, укладу, нации, государству, человечеству, божьему миру, здесь я всюду живу в другом и для других" 7 . Такое приобщение истолковывается у Бахтина как ритмизация.

Для Бахтина этическая индифферентность ритмизации как таковой означает, что приобщение повседневному ритму - мы можем говорить здесь о социализации, институализации и т.п. - само осуществляется или в модусе ответственности или в модусе самозванства. Этически индифферентное "не сам" ритмизованного способа бытия (социальные роли, представительство) оказывается тогда условием возможности осуществления самозванного способа бытия: "Я, -пишет Бахтин, - прячется в другого и других, хочет быть только другим для других, войти до конца в мир других как другой, сбросить с себя бремя единственного в мире я (я-для-себя)" 8 . С другой стороны, приобщение повседневности, если оно опирается на признание своего не-алиби в бытии, исполняется как модуляция ответственности. Бахтин отмечает оправданность самоотчуждения в таком случае, а образующийся социальный порядок называет хором.

Бахтинский подход к анализу человеческого события как события дает основание к тому, чтобы наряду с этическим различением ответственного и самозванного способов бытия ввести различение интенсивности и экстенсивности события. Самым загадочным, конечно, остается само сопряжение экстенсивности и интенсивности. После всего сказанного уже нельзя ограничиться формальным отношением взаимоотталкивания между ними, зафиксированным соответственно в полюсах самоутверждения и самоотчуждения. В рамках такого подхода событие с другими открывается только в своей негативной функции по отношению к собственному состоянию.

Непредопределенная заданность человеческого бытия делает риск и дерзание существенными характеристиками экзистирования. По этому поводу Бахтин говорит в данном случае об "испытании человека в человеке" 9 . Бахтин приводит к тому, что человек в своем бытии есть испытание для самого себя. Человеческое бытие испытывает себя на свои собственные возможности. Поскольку же испытание не является здесь испытанием чего-то готового и определенного, но личность становится личностью в ходе (круге) самоиспытания, испытание тем самым обретает полярный бытийный смысл для человека - оно оборачивается воспитанием. Таким образом, становление личности обеспечивается амбивалентным феноменом испытания-воспитания.

Вместе с тем, следуя за Бахтиным, - что бытии в мире само по себе испытательно-воспитательно - позволяет рассмотреть не только негативную причастность другого самостному бытию. Бахтин пишет: "важнейшие акты, конституирующие личность, определяются отношением к другому… Само бытие человека есть глубочайшее общение. Быть значит общаться. Быть значит быть для другого и через него - для себя. У человека нет внутренней суверенной территории, он весь и всегда на границе" 10 . В этом, заключается высшая степень социальности, которую он называет также внутренней, потому что она относится к имманентному бытийному устройству личности, выраженному в амбивалентном феноменен испытания-воспитания. На основании книги о Достоевском можно сформулировать следующие положения, позволяющие прояснить позитивное значение отношения к другому:

обладая зафиксированным выше бытийным устройством, личность в силу ее воплощенности раскрывается лишь в результате вопрошания и провоцирования;

обнаруживающаяся здесь причастность другого испытатльно-воспитательному формированию личности - не однонаправленный акт, но момент взаимодействия, которое получает название внутренней социальности;

социальный характер этой диалогической структуры обретает конкретные феноменальные черты: внутрення социальность означает, что имманентное испытатльно-воспитальное формирование "субъекта" события происходит в поле испытатльно-воспитательного взаимодействия "Я" и другого.

Бахтин пишет, что "ближайшие обыденные, житейские звенья не пропускаются, а осмысливаются в свете последних вопросов как этапы или символы последнего решения" 11 . Он пытается удержать человеческое событие во всей его феноменальной полноте. Таковая предполагает, что всякое "последнее решение" имеет свою "предысторию", принадлежащую повседневному бытию друг с другом, которая в свою очередь связанна с поступком.

"Очищающий смех" в религии

Любое признание в приверженности религии и, тем более, православию было абсолютно исключено в печати (кроме чисто церковной) СССР до конца 1980-х годов. И это диктовалось, между прочим, не только властями, но и подавляющим большинством идеологов - в том числе и "оппозиционных" по отношению к режиму. Так, в "Новом мире" времен Твардовского регулярно публиковались предельно резкие антирелигиозные материалы, в чем каждый может убедиться, перелистав номера этого журнала за шестидесятые годы.

А что касается православия, то и сам лидер диссидентства А.Д. Сахаров, более или менее сочувственно говоривший о других религиозных исповеданиях, в своем "послании" от 3 апреля 1974 года по сути дела "заклеймил" православные убеждения А.И.Солженицына как, по его определению, "религиозно-патриархальный романтизм" и как одну из тех "направленностей", которые "приводят его (Солженицына) к очень существенным ошибкам, делают его предложения утопичными и потенциально опасными" 12 . Таким образом, Сахаров волей-неволей присоединился к руководителю агитпропа ЦК КПСС тов. Яковлеву, который незадолго до него, в конце 1972 года, писал, что "антикоммунизм... пытается гальванизировать... религиозно-идеалистические концепции прошлого. Яркий пример тому - шумиха на Западе вокруг сочинений Солженицына" 13 . Вроде бы идеалом А.Д.Сахарова не являлся коммунизм, но все же оказывается, что для его идеала (каким бы он ни был) православие столь же неприемлемо, как и для коммунизма...

Вполне понятно, что в подобных условиях религиозные убеждения Бахтина никак не могли быть высказаны в печати. Так, например, при публикации его краткого, но поистине великолепного наброска "К философским основам гуманитарных наук" пришлось опустить некоторые слова. Этот отрывок впервые опубликовал Вадим Кожинов: "…мысль о Боге в присутствии Бога, диалог, вопрошание, молитва... Душа свободно говорит нам о своем бессмертии, но доказать его нельзя..." 14 .

Вместе с тем то, что выразилось здесь прямо и открыто, так или иначе живет в любых текстах Бахтина, и необходимо только воспринимать эти тексты непредвзято и достаточно углубленно, дабы увидеть это.

Впрочем, нельзя умолчать о том, что читая Бахтина, начинаешь сомневаются не только в его православности, но и в религиозности вообще. Камнем преткновения являются в этом отношении, прежде всего бахтинские исследования народной смеховой культуры - в особенности его книга о Рабле, воспринимаемая некоторыми читателями даже как нечто "сатанинское". При этом, по меньшей мере, странно - ухитряются не замечать очень значительную роль "смеховой темы" в книге Бахтина о Достоевском (хотя тема эта и предстает здесь, конечно, совсем по-иному, чем в книге о Рабле).

В книге о Достоевском говорится, в частности: "... след художественно-организующей и освещающей мир работы амбивалентного смеха... мы находим во всех его романах... Но самое главное, можно сказать, решающее свое выражение... смех получает в последней авторской позиции... Трагический катарсис (в аристотелевском смысле) к Достоевскому неприменим. Тот катарсис, но, не адекватно и несколько рационалистично выразить так: ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира и о мире еще не сказано, мир открыт и свободен, еще все впереди и всегда будет впереди. Но ведь таков и очищающий смысл амбивалентного смеха". Здесь цитируется текст, написанный еще даже не реабилитированным официально Бахтиным для второго издания его книги о Достоевском. Курсив здесь самого автора, и ясно, что он был призван обратить сугубо пристальное внимание читателей на выделенные слова. Более того, Бахтин специально предупредил читателей, что выражает суть дела "не адекватно" и "несколько рационалистично", поскольку он не имеет возможности высказать собственно религиозное истолкование проблемы. Но - имеющий уши да слышит! - здесь высказано, без сомнения, именно глубоко и всецело религиозное понимание бытия Мира, где "все впереди и всегда будет впереди".

То, что Бахтин определяет как "очищающий смех", имело в православии многовековую традицию, известную под именем "Христа ради юродства". Несколько десятков русских юродивых, начиная с Исаакия Печерского (XI век; скончался в 1090 г.), причислены Православной Церковью к лику святых. Более того, черты юродства присутствуют и в поведении величайших святых, в том числе Феодосия Печерского и Кирилла Белозерского. Юродивые играли такую заметную роль на Руси, что в записках иностранных путешественников XVI-XVII веков (Герберштейн, Горсей, Флетчер и др.) им посвящены специальные параграфы.

Словом, те, кто захотел бы усмотреть в понятии "очищающего смеха" отступление от православия, должны уж в таком случае отлучить от него и весь сонм русских юродивых... Правда, необходимо оговорить, что феномен юродства не сводится только к смеху (в нем воплощена и специфическая печаль), а с другой стороны, стихия веселия (о нем говорил и Нил Сорский) - неотъемлемое качество, атрибут православия в целом, а не только поведения юродивых.

Ясно, что наибольшие упреки вызывают бахтинские исследования смеховой культуры Запада; именно в них находят чуть ли не антирелигиозные и даже "сатанинские" тенденции. Однако обвинения такого рода направлены, если вглядеться в суть дела, вовсе не против Бахтина, а против католицизма, в котором материально-телесная стихия имеет совершенно иное значение, чем в православии. И ведь чтобы осознать это, даже не обязательно скрупулезное исследование: достаточно внимательно воспринять своеобразие католических храмов и самого богослужения.

В бахтинских трудах, раскрывающих материально-телесную стихию книги Рабле и других явлений западной литературы, нелепо усматривать нечто противоречащее религии; перед нами объективное и глубокое раскрытие тенденций, присущих культуре, которая существовала и развивалась, как и доказал Бахтин, всецело в лоне католицизма. В отличие от многих поверхностных работ западноевропейских ученых, которым тот же Рабле казался еретиком или даже атеистом, Бахтин раскрыл во всей полноте то, что, если воспользоваться модным термином, можно определить как "католический менталитет". Характерно, что вначале книгу Бахтина о Рабле воспринимали на Западе или недоверчиво, или даже враждебно; лишь позднее была признана.

Наконец, нельзя не подчеркнуть, что Михаил Михайлович неоднократно утверждал высшее значение религии для мыслителя и даже ученого. Только религия, говорил он, определяет ничем не ограниченную свободу мысли, ибо человек абсолютно не может существовать без какой-либо веры, и отсутствие веры в Бога неизбежно оборачивается идолопоклонством, то есть верой в нечто заведомо ограниченное временными и пространственными рамками и не дающее действительной, полноценной свободы мысли.

В последнее время мода на философские высказывания набирает обороты. Часто люди используют мудрые изречения в качестве статусов в социальных сетях. Они помогают автору странички выразить отношение к происходящей действительности, рассказать о своем настроении окружающим и, конечно, поведать обществу об особенностях своего мировоззрения.

Что представляет собой философское высказывание

Слово «философия» следует понимать как «любовь к мудрости». Это особый способ познания бытия. Исходя из этого, философские высказывания следует понимать как изречения по наиболее общим вопросам, касающимся понимания мира, жизни, человеческого бытия, взаимоотношений. К ним можно относить как мысли знаменитых людей, так и рассуждения никому неизвестных авторов.

о жизни

Подобного рода изречения выражают отношение к смыслу жизни, успеху, взаимосвязи событий, происходящих с человеком, и особенностей мышления.

Очень популярны в настоящее время рассуждения о том, что жизненные обстоятельства являются следствием наших мыслей. Руководствуясь в своих поступках добрыми помыслами, человек постоянно ощущает радость бытия.

Замечания такого характера встречаются в буддийской литературе, где говорится, что наша жизнь — следствие наших мыслей. Если человек говорит и действует с добротой — радость следует за ним, как тень.

Нельзя не отметить вопрос о значении личной ответственности человека в том, что с ним происходит. Например, А. С. Грин высказывает мысль о том, что нашу жизнь меняет не случайность, а то, что есть в нас самих.

Есть и менее конкретные философские высказывания. Алексис Токвиль отмечает, что жизнь не является страданием или наслаждением, а представляет собой дело, которое надо довести до конца.

Антон Павлович Чехов в своих высказываниях очень краток и мудр. Он подчеркивает ценность жизни, отмечая, что ее нельзя «переписать на беловик». Смыслом пребывания на Земле наш соотечественник считает борьбу.

Арианна Хаффингтон говорит о том, что жизнь - это риск, и мы растем только в рискованных ситуациях. Самый большой риск - это позволить себе любить, открыться перед другим человеком.

Очень кратко и правильно он сказал об удаче: «Везет тем, кто везет». Любой успех - это следствие большого труда и реализации правильно выбранной стратегии.

Сложность вопроса породила большой разброс мнений, может быть, больший, чем традиционные, вечные вопросы "О природе вещей" или "О природе богов" (как они ставились, скажем, в одноименных работах К. Лукреция, М.Т. Цицерона и некоторых других мыслителей).

Одни авторы исходят из признания постоянной, вечной природы человека, предопределенной его принадлежностью к определенному природно-биологическому виду, другие - сводят ее к конкретно-историческим общественным отношениям, третьи - отрицают изначальную данность этой природы и видят ее в том, что каждый отдельный индивид сам формирует ее в процессе своего существования. Есть также природно-социальные, информационные и другие подходы.

У экзистенциалиста Ж.П. Сартра сущность человека неразрывно связана со свободой выбора, она не "природна" или "божественна", заранее не предопределена, а выступает как результат индивидуальной жизни человека. Существование индивидов, их жизненный процесс необходимо при этом предшествует их сущности. Такой взгляд, правда, разделяется не всеми экзистенциалистами. А. Камю, например, считает, что не существование предшествует сущности, а, наоборот, сущность - существованию. Сущность человека, по Камю, присутствует как необходимое начало в любом становящемся существовании, она служит условием самой его возможности и в нем постоянно себя проявляет (в виде начал, требований справедливости, свободы, других моральных ценностей).

Так, в представлении Л. Фейербаха, "высшая, абсолютная" сущность человека состоит в разуме (мышлении), чувстве (сердце) и воле, т.е. она предопределена заранее, до рождения человека его биологической природой и потому является навечно данной, неизменной. По К. Марксу, сущность человека выражается в совокупности тех общественных отношений, в которые он вступает в своей предметной деятельности, т.е. в том, что также дано до рождения каждого данного человека. В отличие от Фейербаха, Маркс полагал, что эта сущность находится не внутри, а вне отдельного индивида, является не постоянной природно данной, а социально-исторической, которая "модифицируется в каждую исторически данную эпоху".

Многие другие суждения о природе человека так или иначе конкретизируют или дополняют названные идеалистические или материалистические подходы к проблеме. Так, у Р. Декарта сущность человека выражается в его способности мыслить. В представлении Д. Юма, человеческая природа, будучи предметом "моральной философии", определяется тем, что человек есть существо разумное, общественное и деятельное. По И. Канту, сущность человека состоит в его духовности. У И. - Г. Фихте и Г. Гегеля эта сущность равнозначна самопознанию. С точки зрения немецкого философа и писателя Ф. Шлегеля, сущность человека составляет свобода. У А. Шопенгауэра она тождественна воле. По Б.А. Бакунину, "сущность и естество" человека состоят в его творческой энергии и непобедимой внутренней силе, а развитие человеческой сущности общества - в развитии свободы всех людей, составляющих общество. По мнению австрийского психолога В. Франкла, создателя логотерапии, сущность человеческого существования составляет ответственность перед жизнью. На взгляд Ф. Ницше, а в значительной мере и А. Шопенгауэра, она заключена целиком и полностью в естественных процессах его биологической, физиологической и психической жизни, подчиняющейся нуждам, влечениям, потребностям и воле инстинктов, которые по своей природе не постыдны и не злы, которые и укрощаются цивилизацией.

Эта последняя позиция во многом созвучна натуралистическим и позитивистским взглядам О. Конта, Г. Спенсера, Д.С. Милля, Ч. Дарвина, Ж.Б. Ламарка, с точки зрения которых сущность человека состоит не в том, что он обладает разумом, а в том, что он принадлежит природе, что его дух, разум - это только новая ступень в развитии высших психических способностей животных, его качество как высокоразвитого животного.

Многие марксисты считают, что "сущность человека выражается в деятельности, но не сводится к ней". Это во многом согласуется с позицией Ф. Энгельса, определявшего человека в основном через труд, творческую, преобразующую деятельность, т.е. сущность человека связывалась им со способностью трудиться, производить, создавать, быть, как говорил Б. Франклин в XVIII в., "Homo faber" - "человеком изготовляющим" орудия. Другие авторы, как бы суммируя подходы К. Маркса и Ф. Энгельса, утверждают, что сущность человека состоит в деятельности и общественных отношениях, взятых не в отдельности, а в их единстве, т.е. говорят о "социально-деятельной" природе человека, определяя его и как продукт общества и как его творца, созидателя.

Как видно, не все марксисты полностью разделяют взгляд Маркса на сущность человека как совокупность общественных отношений или, лучше сказать, не считают такое определение исчерпывающим. При этом нельзя не отметить, что и сам Маркс не всегда им ограничивался. Он говорил также о "человеческой природе вообще", о человеческой сущности как о чем-то заранее данном, утверждая, например, что будущее коммунистическое общество преодолеет отчуждение подлинной человеческой сущности от человека и явится присвоением этой сущности человеком и для человека. Ту же мысль он не раз проводил и позднее, говоря о необходимости того, чтобы человек построил мир "истинно по-человечески, согласно требованиям своей природы", проявлял себя как "неиспорченный человек". В третьем томе "Капитала" он пишет о неотчужденном труде в условиях, которые наиболее соответствуют человеческой природе и достойны ее.

Это свидетельствует о том, что в различных своих произведениях Маркс, с одной стороны, пытался подойти к сущности человека с конкретно-исторической, социально данной стороны (это предполагает, что сущность каждого человека может меняться в зависимости от условий), особо не выделяя при этом значения практически-деятельного фактора; с другой - стремился как-то выразить постоянство природы человека (связывая ее с общественными отношениями вообще, с "истинной" человечностью или с чем-то другим, заранее данным).

Подходы к сущности человека, как видно, весьма различны и часто противоречивы: одни авторы идут к ней от природы, другие от общества, одни считают ее вечной (находящейся, как говорил Ф.В. Шеллинг, вне всякого времени и всякой причинной связи), другие - изменчивой, одни - заранее данной и от века всему предшествующей, другие - приобретаемой и т.д.

Наличие таких подходов определяет вывод о понимании природы человека, если и не в духе Фромма, то, во всяком случае, как явления противоречивого, как единства противоположностей. Еще С. Кьеркегор говорил, что человек есть синтез бесконечного и конечного, временного и вечного, свободы и необходимости. Примерно то же отмечал и Н. Бердяев: «Личность не существует без изменения и в то же время ее нет и без неизменного. Личность есть неизменное в изменениях". [Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: Республика, 1993. - 383 с.]

Если к этому вопросу подойти более полно и конкретно, то сущность человека можно связать с его двойственностью, с единством таких противоположностей, как социальное и природное, социальное и индивидуальное, субъективное и объективное, постоянное и переменное, абстрактное и конкретное, всеобщее и уникальное (единичное), земное и космическое, экзистенциальное и историческое. Эти противоречия, хотя и не тождественны сущности человека, находятся, согласно диалектике, в ней самой. Их выявление необходимо для постижения истины, ибо, как говорил Гегель, противоречие есть критерий истины, а его отсутствие - критерий заблуждения.

Учитывая все сказанное, опираясь на требования диалектико-материалистического метода, сущность человека можно, по-видимому, выразить так. Человек в своем наиболее общем виде - это общественное (точнее, социализированное) животное, социобиопсихическое существо. В данном определении, включающем противоречивое единство социального и природного, ударение делается не на природную (как это было у Л. Фейербаха, О. Конта, Ч. Дарвина, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше и др.), а на общественную компоненту (как это было у многих философов от Аристотеля до Маркса и его последователей), на обусловленность человека обществом. Однако к сущности человека можно подойти и по-другому, определив ее более конкретно: человек есть существо, наделенное обществом и природой такими качествами, которые необходимы для свободной, творческой деятельности и имеют определенный конкретно-исторический характер. В тенденции, в эзотерическом плане названная деятельность все более соединяется с такими сущностными чертами, свойствами человека, как мудрость, справедливость, нравственная ответственность, красота, любовь. Причем любовь связывается здесь с первейшей и острейшей потребностью человека в утверждении своего существования в его неповторимой индивидуальности, в свободном волеизъявлении и в то же время как утверждение существования неповторимости другого и необходимости познания его сущности.

Суммируя все сказанное о сущности человека, можно было бы дать такое определение. Человек - это социализированное природное существо, способное к активно-творческой, созидательной деятельности, имеющей конкретно-исторические общественные формы и связанной с динамикой все большего утверждения справедливого, прекрасного, любви.

Человек как единство противоречий: природно-биологического и духовно-социального. Человек, индивид, личность, индивидуальность

Многие люди говорят, что жизнь - это борьба противоречий. Очевидно, что трактат можно взять за основу философской полемики, не отвергая и другие определения, ведь животный и растительный мир тоже живут в борьбе противоречий. Однако правильнее надо сказать, что это не жизнь, а существование в борьбе противоречий. Главное отличие заключается в том, что человека природа наделила разумом в отличие от всего остального мира.

Издревле (начиная с древнеиндийской, древнекитайской, античной философии) проблема человека занимала умы философов. Данная проблема становится еще более актуальной в XX веке, когда новыми факторами жизни человека стала научно-техническая революция и человеческая личность рискует нивелироваться "в тисках" информационно-техногенного общества.

Человек - особое существо, явление природы, обладающее, с одной стороны, биологическим началом (приближающим его к высшим млекопитающим), с другой стороны, духовным - способностью к глубокому абстрактному мышлению, членораздельной речи (что отличает его от животных), высокой обучаемости, усвоению достижений культуры, высокому уровню социальной (общественной) организации. Он представляет собой многоуровневую систему, стороны которой фиксируются при помощи частных понятий. Он является одновременно биологической и социальной, социальной и психической системой. На этом этапе познания личность выступает как одно из системных свойств человека.

Проблема личности есть одна из центральных во всей системе гуманитарного знания. И каждая из теоретических дисциплин, изучающих личность, по-своему очерчивает ее образ, выражая его в специфических понятиях, под собственным углом зрения.

По-своему анализирует проблему личности философия. Не случайно в структуре философского знания, в системе философской антропологии, обозначилась такая ветвь, как "персонализм" - философская концепция личности и ее универсального статуса, свободного развития. С позиций философского персонализма личность не есть объект среди других объектов, вещь среди других вещей. Ее нельзя познать извне. Личность есть та единственная цельность, которую мы и познаем, и создаем изнутри. Н. Бердяев рассматривает личность как нечто неповторимое, уникальное, самоценное. Ее должно понимать лишь из нее самой, а не из чего-либо внешнего (природа, социальность, даже трансцендентное). Суть личности в ее свободе. Она есть духовная реальность, торжество свободы над рабством, победа над тяжестью мира. Большинство философов считали, что индивид становится личностью, не замыкаясь в себе, а вступая в сложные отношения с Другими, обнаруживаясь в ансамбле общественных отношений, представая как социальный индивид.

Исходя из того, что в разных теоретических построениях личность "смотрится" не одинаково, можно утверждать с той или иной мерой доказательности, что каждый индивид-личность, и наоборот, что не все могут полагаться как личности. Так, для юриста новорожденный есть личность, защищенная законом и обладающая некоторой совокупностью прав (имущественных, правом на защиту достоинства и т.п.). А для педагога или психолога новорожденный это только потенция полноценной личности, ему еще надо "выделаться", стать личностью.

Для характеристики человека как индивидуального феномена в научной литературе используется ряд терминов, важнейшими из которых являются индивид, индивидуальность и личность.

Индивид и индивидуальность (от лат. individum - неделимый) - понятия, используемые, как правило, для описания и отображения разнообразных ипостасей бытия личности.

Понятие "индивид" (впервые введено в научный оборот Цицероном как латинский аналог греческого термина "атом") сопряжено с представлением об отдельно взятом представителе человеческого рода, общества, народа, класса социальной группы, как своеобычном социальном атоме, т.е. далее принципиально неразложимом элементе бытия социума. Используется также для введения представления о человеке как носителе какого-либо единичного качества. Понятие "индивид", с одной стороны, позволяет фиксировать, прежде всего, "внешние" по отношению к его психике, но определяющие в самой абстрактной форме его суть социокультурные параметры, а с другой - предполагает свою переинтерпретацию в терминах и на основе методологических и онтологических допущений той или иной концепции или научной дисциплины. Понятие «индивид» есть первое условие обозначения предметной области исследования человека. В дальнейших исследованиях данный термин конкретизируется в понятиях индивидуальности и личности. Индивид, рассматриваемый в его специфических особенностях, не сводимых к каким-либо родовым и всеобщим характеристикам, выступает синонимом понятия индивидуальности. Из этого вытекает, что в понятии индивидуальности фиксируется особенное, специфическое и своеобразное, то есть все то, что отличает данного конкретного человека от других людей.

Понятие индивидуальности выступает и как биосоциальная данность, и как характеристика личности. Индивидуальность как характеристика личности - это неповторимый, самобытный способ бытия каждой личности, индивидуальная форма общественной жизни человека. Индивидуальность выражает собственный мир индивида, его особый жизненный путь, который по своему содержанию определяется как социальными условиями, так и собственным жизнетворчеством. Знать то, что дано человеку от природы, и быть готовым к долгому и мучительному труду по реализации и развитию этого дара, по констатированию собственной уникальности, - таков путь становления и развития индивидуальности личности.

Каждый человек как индивидуальность есть неповторимое, незаменимое событие. В то же время степень развития этой индивидуальности выражена у людей по-разному. Именно этот факт привел В.В. Зеньковского к выводу, что есть немало серых, неразвитых людей, у которых индивидуальность как бы не дана, поэтому у них нет ничего, что следовало бы развивать, воспитывать как индивидуальную силу. В действительности все люди обладают индивидуальностью, но разной степенью ее проявления.

Личность - это социологическая трактовка индивида, включающая в себя обретение им набора социокультурных ролей и вызревание во внутреннем мире совокупности ценностных ориентаций. Для характеристики духовного начала человека на протяжении многих веков используется понятие "личность" - совокупность врожденных и приобретенных духовных свойств человека, его внутреннее духовное содержание.

Личность - это врожденные качества человека, развитые и приобретенные в социальной среде, совокупность знаний, навыков, ценностей, целей.

Слово «личность» употребляется только по отношению к человеку, и притом начиная лишь с некоторого этапа его развития. Мы не говорим «личность новорожденного», понимая его как индивида. Мы всерьез не говорим о личности даже двухлетнего ребенка, хотя он многое приобрел из социального окружения. Поэтому личность не есть продукт перекрещивания биологического и социального факторов. Раздвоение личности - отнюдь не фигуральное выражение, а реальный факт. Но выражение «раздвоение индивида» - бессмыслица, противоречие в терминах. То и другое - целостности, но разные. Личность, в отличие от индивида, не есть целостность, обусловленная генотипом: личностью не родятся, личностью становятся. А.Н. Леонтьев подчеркивал невозможность поставить знак равенства между понятиями «личность» и «индивид» ввиду того, что личность - это особое качество, приобретаемое индивидом благодаря общественным отношениям. Личность невозможна вне социальной деятельности и общения.

Становление личности происходит в процессе усвоения людьми опыта и ценностной ориентации данного общества.

Личность - субъект исторического процесса, общественного поведения, познания, общения, труда и творчества. Она развивается, самореализуясь в труде, общении, познании и творчестве. Ее развитие - это, прежде всего, совершенствование ее способностей и возвышение потребностей. Социальное развитие личности ведет за собой ее психическое совершенствование. Но и изменение ее психики оказывает сильнейшее влияние на ее социальное развитие. При этом психологические характеристики оказываются наполненными социально-историческим содержанием.

Так, интеллектуальная зрелость личности выступает, прежде всего, как ее гражданская зрелость, как устойчивость убеждений, интересов и склонностей человека, связанных с судьбами других людей, коллектива и общества. Установки, мнения, взгляды ближайшего социального окружения интеллектуально зрелый человек преобразует в свою индивидуальную форму.

И эмоциональная зрелость личности формируется под решающим воздействием ее социальной активности. Эта зрелость отчетливее всего обнаруживается в реальном отношении индивида к действительности, в ее способности к самоконтролю в устойчивости чувств, способности успешно переносить неудачи и невзгоды. Социальная зрелость предполагает доброжелательность по отношению к другим людям, выработку собственной линии поведения и в то же время способность жить и работать в коллективе.

Развитие личности включает в себя переход от зависимого положения ребенка к самостоятельности, от подчиненного положения в семье - к равенству, от беспечности - к пониманию своей ответственности, от примитивных интересов - к сложным. Очень важен переход от неглубокой временной перспективы к масштабу лет и десятилетий, от импульсивных поступков - к поведению, которое определяется долгосрочными и глубоко продуманными задачами. При этом вырабатывается умение подавлять импульсивные побуждения, отказываться от немедленного исполнения желаний ради достижения сознательно намеченных рубежей в будущем.

Важнейший элемент становления личности - ее нравственное созревание. Предпочтительнее сознательное освоение выраженных обществом принципов свободы, справедливости, уважения к человеческому достоинству. Осознанное исполнение долга связано с понятием чести, без которого невозможно самоуважение.

В целом в развитии личности можно выделить три важнейших уровня. На первом уровне субъект недостаточно адекватно осознает свои истинные побуждения. На втором уровне личность выступает как субъект, сознательно соотносящий цели и мотивы действий, намеренно формирующий ситуации своего поведения. На третьем уровне личность становится субъектом своего жизненного пути, который она сознательно измеряет масштабами своей эпохи. На первый план здесь выступают качества индивидуальности, неповторимости в их общественно-историческом значении.

В своем развитии личность способна самоопределятся по отношению к внешним условиям. Личность - субъект своей жизни, то есть источник и движущая сила жизненной динамики. Особенность развитой личности как субъекта жизни состоит в ее способности разрешать жизненные проблемы.

Формирование личностных качеств человека зависит не только от положения человека в обществе, но и находится в тесной связи с его индивидуальным самосознанием, зависит от индивидуального отношения человека к своему положению. Поведение конкретного человека, его отношение к своим социальным ролям и функциям зависит от его индивидуального сознания, понимания смысла жизни, его способностей и потребностей.

Смысловая близость терминов “индивидуальность” и “личность” - то, что личность индивидуальна, а индивидуальность личности - это ее специфика, приводит к тому, что эти термины нередко употребляются как однозначные, замещают друг друга. Вместе с тем в понятиях индивидуальности и личности можно обнаружить и разные измерения того, что изменяется “социально значимыми качествами человека”.

К слову “индивидуальность” мы прилагаем такие эпитеты, как “яркая”, “оригинальная”. О личности нам хочется сказать “сильная”, “энергичная”, “независимая”. В индивидуальности мы отмечаем ее самобытность, в личности - скорее самостоятельность, или, как писал советский психолог С.Л. Рубинштейн, “человек есть индивидуальность в силу наличия у него особенных, единичных, неповторимых свойств”. Человек есть личность, поскольку у него есть свое лицо и поскольку даже в самых трудных жизненных испытаниях он не теряет лица.

Понятия индивид, индивидуальность, личность являются взаимосвязанными. Термин «индивид» характеризует человека как одного из людей. Этот термин означает и то, насколько типичными являются признаки определенной общности для разных ее представителей. А что же касается личности, то философская энциклопедия определяет ее так: человеческий индивид как субъект отношений и сознательной деятельности. Другое значение - устойчивая система социально значимых черт, характеризующих индивида как члена того или иного общества.

Двойственная природа человека наложила отпечаток на понятия, которые позволяют, ориентируясь на его основные характеристики, понять человеческую сущность. Именно поэтому мы говорим о члене человеческого общества с разных точек зрения, причем используем при этом различные понятия - а, следовательно, понятия индивида, индивидуальности и личности. философский мысль человек свобода

Философия - это поступок

Философия - это то, при помощи чего меньшинство отделяет себя от большинства людей, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. Философия - это граница между большинством и меньшинством. Как эта граница устанавливается? Очень просто. Вот пример. Мы смотрим на чашку. Что мы видим? Чашку. А что видит философ? Чашечность . Чтобы увидеть чашку, достаточно иметь глаза. А чтобы увидеть чашечность , нужно, скажет философ, иметь ум. Как только исчезает различие между меньшинством и большинством, исчезает и философия.

Философию придумали умные люди, которые не принадлежали к большинству, у которых не было своего места в мире. Поэтому умные люди всегда неуместны и несвоевременны.

МАРГИНАЛЫ

Философ - это, прежде всего, иммигрант, "лимитчик", гастарбайтер . Он всегда не местный. Он приехал откуда-то со стороны, из другого мира. Например, из Малой Азии в Грецию, как Анаксагор, которому в Афинах было ничто не мило, ничто не дорого. Для всех греков солнце - это бог, для Анаксагора - это камень. Понятно, что греки прогнали Анаксагора из Афин, и он умер.

Философ ни к чему не привязан, ничего не ценит, ко всему относится критически. Его не устраивают ни местные боги, ни местные традиции, ни местные власти. Философия - это всегда взгляд другого, взгляд со стороны, из иного мира. В нем, как у Гераклита, нет ни сочувствия к людям, ни сопереживания, но есть любопытство.

Философ - эстет, метафизик, а философия с самого начала является потусторонним взглядом на привычное, на близкое. Сократ, ученик Анаксагора, хотя и был из местных, но вёл себя как философ, то есть как чужестранец, как посторонний, разрушая мир подручного, обжитого, конечного. За это, да еще и за высокомерное поведение в суде, его и убили.

Никто не знает, оплакивала ли его Ксантиппа или нет, но к философии она не имела никакого отношения.

ПОЧЕМУ У ФИЛОСОФИИ НЕ-ЖЕНСКОЕ ЛИЦО?

Не-женское это дело - заниматься философией. Почему не-женское ? Потому что философия рождается в обожающем взгляде, который бросает один мужчина на другого. Философы - это люди лунного света. У них то, что они чувствуют, растворяется в том, что они видят. Тогда как у всех нормальных людей видимый мир растворяется в мире переживаемом.

В момент, когда философия начинает рождаться в обожающем взгляде женщины, бросаемом на мужчину, тогда начинается деградация философии. И мужчина, как Ориген , должен оскопить себя, чтобы остаться философом.

Если взгляд обожания бросает на женщину мужчина, то от этого взгляда рождается не философия, а дети. Обожание между женщинами ни к чему не ведет. В нем ничего не рождается, кроме техники овладения телом. Но овладеть техникой - не значит совершить поступок.

ПОСТУПОК

Философия - это поступок. Поступать - означает самого себя класть в основание цепочки причин и действий. Только маргиналы могут представлять философию как личностный акт, как поступок, ибо только они, вступая в конфликт с традицией, могут класть себя в основание причинных цепей.

Если философия - это поступок, то философ - это не профессор в очечках , а киник или юродивый. А это значит, что в пространстве философии пульсирует асоциальная по своей природе энергия, заставляющая философа выходить за пределы, переступать нормы, то есть быть как бы социальным преступником. Философия вообще является социально приемлемым видом интеллектуального юродства. Киник Антисфен говорил, что лучше быть животным, чем человеком, а также, что лучше быть варваром, чем эллином.

Сегодня философ - это не философ, а актуальный художник, акционист , устроитель перфомансов . Это арт-группа "Война" или Кулик и "Синие носы". Но перфоманс - это не поступок, у которого есть следствия, а эпатаж, пощёчина общественному вкусу. А это значит, что современные философы существуют за пределами философии. Тем самым мы имеем двойной разрыв в виде философии без философов и философов без философии.

МЫСЛИТЕЛЬ

Традиционно философ понимается не как киник, а как платоник, то есть как мыслитель, а философия - как мышление. Философы - это мыслители. Они, - говорит Хайдеггер, - называются так, потому что мышление происходит главным образом в философии. Мыслитель - это человек, который вводит ненаблюдаемые сущности для того, чтобы объяснить наблюдаемое, отвечая на вопрос: что это? И почему это, а не то?

Например, мы хотим понять, почему люди тоскуют, почему они не могут жить без тоски. Мы идем за помощью к учёному. Учёный, отвечая на этот вопрос, непременно расскажет что-нибудь об устройстве нейродинамических структур мозга. Но этот рассказ мы не можем сделать фактом своей сознательной жизни. И тогда мы идем к философу. Философ не пойдет по следам ученого, ибо ученый, на его взгляд, не мыслит. Он испытывает природу. Философ же - мыслитель, то есть он, следуя за Декартом, скажет, что все дело в добре и зле, в том, что добро субстанциально, а зло функционально. То есть добро может существовать без зла, а зло без добра - не может. А это значит, что нельзя провести ясную границу между добром и злом. И, выбрасывая зло, нам приходится вместе с ним выбрасывать и добро. Вот об этом добре и тоскует человек. Этот рассказ расширяет наше сознание, хотя мы не узнали из него ни что такое добро, ни что такое зло.

Мышление - это логически упорядоченные грёзы, путешествие воображения в то, что может оказаться истиной.

ДВОЙНАЯ НЕПРОЗРАЧНОСТЬ ФИЛОСОФИИ

Философское мышление обладает двойной непрозрачностью. Оно непонятно большинству. А после того, как оно стало непонятно большинству, оно становится непонятно и самим философам, ибо их мысли сегодня куда-то улетучиваются, а слова остаются, и эти слова ничего не говорят о мысли. Поэтому все упования современных философов на то, что их непонимание может вдруг оказаться светоносным.

Если философия - это пространство свободного мышления, если это путешествие в мир ненаблюдаемых сущностей, то философ - это метафизик, то есть человек, который утратил связи с сознанием повседневности. Философия как метафизика никого лично не касается. И поэтому она подлежит забвению.

УТЕШЕНИЕ

Чтобы не попасть в список того, что забывается, философия должна отречься от метафизики, а философ должен объявить себя антиметафизиком , то есть тем, кто хочет вернуть сознание в мир обжитого, конечного. Для этого ему, как блудному сыну, нужно объясниться со своими родителями, то есть со здравым смыслом.

Но если философия перестает быть метафизикой, то тогда ее нужно понимать как утешение, а философа - как утешителя, который практикует субъективирующее мышление. То есть что он делает? Он переводит униженных и оскорбленных из одного состояния в другое, в котором они забывают о том, что унижены и оскорблены. Люди, как дети. Философ - это взрослый, который всегда может сказать детям: смотрите, птичка пролетала. И дети будут смотреть, забывая о боли и страданиях. Таким образом философия становится коллективной психотерапией.

Философия как утешение - это цветок, из недр которого неохотно выползает философ-шмель, философ-овод. Оказывается, философия не столько утешает, сколько кусает и больно жалит. Она припекает и обжигает. Она не дает спуска никому: ни обывателю, ни ученому, ни священнику, ни самой себе. В философии есть что-то садистское и мазохистское. Поэтому философа никто не любит. Он одиночка. Анахорет. Человек пещеры. По словам Антисфена , человеку пристало жить без общины, без дома, без отечества. Социум преследует философа. Философ отвечает миру взаимностью. Он не любит людей и, особенно, не любит политиков, которые присвоили себе такого монстра, как социум.

Философия - это способ, которым маргинал, одиночка, шизофреник и аутист мстит социуму. Протагор расшатывал социум своей софистикой. Социум сжигал его книги на площадях и прогонял его из Афин. Поскольку социум - это массы, связанные языком, постольку философия расшатывает язык, расплавляет смыслы и значения слов. В результате слабеют социальные цепи, ослабляется власть политиков. Если не расшатать вяжущие связи языка, то нельзя освободить свое уже-сознание . А без уже-сознания люди - социальные куклы. Если язык укрепляет социальные связи, то сознание расшатывает их, обнаруживая зыбкость человеческого существования. Философия расплавляет смыслы в безнадежной попытке извлечь новый смысл, затрудняющий превращение человека в марионетку.

Философ не любит рассуждать о языке своей философии. Он не интересуется познанием познания. Философ - делосский ныряльщик, а не рефлексун . Ему нужно достать со дна моря жемчуга смыслов, а не наблюдать за рефлексивной рябью поверхности мысли.

УСКОЛЬЗАЮЩАЯ ФИЛОСОФИЯ

Чтобы сегодня понять, что такое философия, нужно научиться читать философские тексты, чтобы потом убедиться в том, что философ - это не тот, кто умеет читать эти тексты, а тот, кто умеет говорить о том, о чем невозможно молчать.

Нужно научиться говорить, чтобы понять, что философ - это не тот, кто умеет говорить красиво, а тот, кто умеет слушать.

Нужно научиться слушать, чтобы понять, что философ - это не тот, кто умеет слушать, а тот, кто умеет молчать.

Нужно научиться молчать, чтобы понять, что философ - это не тот, кто умеет молчать, а тот, кто умеет грезить, сопрягая грезы со словом или поступком, соединяя видимое и невидимое, языковое и безъязыкое. Человек может мыслить, поскольку он имеет для этого возможность. Эту возможность ему дают грёзы.

Каждый человек грезит. Русские грёзы актуализируют русские философы.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Русская философия возникает вне философии, поэтому в ней нет желания разрушать подручный мир обжитого. Функцию разрушения берет на себя русская интеллигенция. Философы - охранители преданий, они, как Аксаков, отзываются не на зов бытия, а на зов дома. Бытие - это не дом, и язык - это не дом. Как говорил Шпет , язык наш - враг наш. Бездомность является отличительным признаком мысли интеллигента. В России философы - не интеллигенты, а интеллигенты - не русские философы.

Номер 11 (904)

Когда мы были маленькие мы верили, что чудеса живут везде и нам не нужны были доказательства, чтобы убедиться в этом. В детстве все казалось нам чудом трава, цветы, сияющее солнце,
став взрослыми, мы утратили способность видеть чудеса и верить в них, наши умы стали меркантильными и циничными, а сердца закрытыми и холодными.
Разве чудеса существуют? спросите вы, да представьте существуют! просто вы дорогие мои друзья выросли и забыли о том, что сама жизнь и само наше появление на свет, это уже чудо.

Опыт который вы получили, задавил вашего внутреннего ребенка и травмировал вашу душу, вам было больно, вам было страшно и я вас прекрасно понимаю
теперь скажите куда пойдет маленький ребенок которого обидели, правильно к маме на ручки вот также и взрослый человек, когда ему сделали больно нуждается в ласки и поддержки, ничего не изменилось изменился только возраст.

Если человек вырос это не значит, что он превратился в киборга, который ничего не чувствует, ни боли, ни страха, ни унижения. Но мы порой считаем себя слишком взрослыми, сильными, самостоятельными, чтобы признать что, у нас тоже есть свои слабости и из-за этого предпочитаем оставаться один на один, со своими щемящими душу травмами и проблемами.

Вспомните дорогие читатели, что вы чувствовали в тот момент, когда перестали верить в чудеса не помните, а я скажу вам. мир был для вас уже не таким красочным каким казался раньше, он превратился в какую то детскую страшилку, которая воплотилась в реальность.
Вам уже не хотелось разговаривать мысленно с каждой травинкой и с каждым цветком, как в детстве чуда нет!!! мир грязный!!! восклицали вы, вы плакали, страдали, кричали, терзали себя муками, задавали себе вопрос за что? и как почему так случилось? прятали от близких свою боль, боясь их расстроить и уже не приходили к ним в слезах, просясь на руки.

Я докажу вам, что чудеса существуют надо только открыть в себе внутреннего ребенка, который покажет вам дорогу к чудесному, я покажу вам одно упражнение, я придумала его сама оно поможет вернуть вам веру в чудо.
Встаньте прямо, закройте глаза, вдохните глубоко, выдохните и произнесите такие слова.

Я открываю свое сердце чуду,
Я открываю свою душу чуду,
Я впускаю чудо в свою жизнь.

Попробуйте это упражнение и уже через три дня результат не заставит себя долго ждать, мир снова наполнится яркими красками, дышать станет легче и душа расцветет как роза, и раскроется навстречу новой волшебной жизни. Вы можете воспринимать написанное мной как красивую сказку, я не обижусь, а можете воспользоваться моими советами решать вам.